ВЕДЕНИЕ 4
1. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ, РЕГУЛИРУЮЩЕГО ДОБРОВОЛЬНЫЙ ОТКАЗ ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ 7
1.1. Добровольный отказ от преступления в русском праве и в дореволюционный период 7
1.2. Добровольный отказ от совершения преступления в советский период развития уголовного законодательства 18
2. ДОБРОВОЛЬНЫЙ ОТКАЗ ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ 22
2.1. Понятие и правовая природа добровольного отказа от преступления 22
2.2. Признаки добровольного отказа от преступления 33
3. ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ДОБРОВОЛЬНОГО ОТКАЗА ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ 38
3.1. Специфика правового регулирования добровольного отказа соучастников 38
3.2. Проблемы отграничения добровольного отказа от преступления от сходных институтов 43
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 70
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 73
ВВЕДЕНИЕ
Для выполнения задач, стоящих перед уголовным законом, необходимо вести борьбу не только с уже совершенными преступлениями, но и с общественно опасными посягательствами, которые только готовятся либо находятся в процессе непосредственного исполнения.
Уголовный кодекс РФ (далее – УК РФ) выделяет этапы развития умышленного преступления – от приготовления к покушению на его совершение до выполнения оконченного преступного посягательства. Этапы подготовки и реализации умышленного преступления согласно УК РФ четко различаются между собой по характеру выполнения действий и времени прекращения самого посягательства - это формирование и обнаружение умысла, неоконченное преступление (приготовление, покушение) и оконченное преступное посягательство.
Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 29 УК РФ. Момент окончания преступления является различным в зависимости от конструкции состава преступления. Для одних преступлений характерно, что они считаются оконченными лишь при наступлении определенных общественно опасных последствий. Таковы, в частности, преступления, предусмотренные ст. ст. 105, 111, 189, 286 УК РФ и др. Ряд составов сконструирован так, что преступления считаются оконченными с момента совершения самого общественно опасного деяния независимо от наступления общественно опасных последствий (ст. ст. 126, 130, 163 УК РФ и др.).
Неоконченное преступление есть приготовление и покушение, которое характеризуется неполным выполнением действий, предусмотренных признаками конкретного состава преступления, либо отсутствием преступного последствия.
Свое практическое применение норма закона о добровольном отказе находит только при неоконченном преступлении. Именно этим и руководствовался законодатель, помещая данную норму рядом с нормой о покушении на преступление и приготовлении к нему. Поэтому правильное решение вопроса об ответственности за неоконченное преступление либо об исключении таковой невозможно без выяснения сущности, природы и условий применения института добровольного отказа от преступления.
Правовое значение добровольного отказа состоит, прежде всего, в том, что он является особым обстоятельством, исключающим уголовную ответственность за предварительную преступную деятельность.
Актуальность темы дипломного исследования обосновывается тем, что правоприменительная практика показывает, что нормы о добровольном отказе от преступления несовершенны. В практической деятельности часто возникают спорные вопросы о добровольном отказе от преступления. В связи с этим, изучение института добровольного отказа от преступлений считается важным и своевременным.
Объект исследования – общественно-правовые отношения, возникающие в сфере реализации норм о добровольном отказе от преступления.
Предмет исследования – нормы уголовного законодательства, регулирующие институт добровольного отказа от преступления.
Цель дипломной работы – комплексное исследование правового регулирования добровольного отказа от преступления.
Задачи исследования:
1. Рассмотреть исторические аспекты развития уголовного законодательства России о добровольном отказе от преступления.
2. Раскрыть понятие и признаки добровольного отказа от преступления.
3. Исследовать проблемы отграничения добровольного отказа от преступления от сходных институтов
4. Охарактеризовать специфику правового регулирования добровольного отказа соучастников.
Методологические и теоретические основы исследования. При проведении исследования применялись общие методы познания, такие как анализ, абстрагирование, индукция, аналогия, моделирование, системный и исторический подходы. Использовался сравнительно-правовой анализ действующего законодательства, соотношения различных отраслей права (конституционного, избирательного, административного, уголовного, уголовно-процессуального). При выработке понятий и определений применялись аналогии различных отраслей права, а также лексическое толкование значений слов.
В качестве нормативно-правовой базы исследования рассматривались правовые нормы уголовного права, руководящие разъяснения пленумов Верховного Суда Российской Федерации по вопросам применения норм уголовного права.
Эмпирическую базу исследования составили: опубликованная и неопубликованная судебная практика Верховного Суда Российской Федерации, а также материалы местной практики на примере Калининского суда общей юрисдикции г. Новосибирска за 2003-2007 гг.
При написании работы использовались труды ученых в области уголовного права; комментарии к действующему законодательству, а также публицистические материалы, таких авторов, как: Вырастайкин В., Гринь М., Клюев А., Дурманов Н.Д., Дядько Д.Е., Кузнецова Н.Ф., Панько К.А., Питецкий В., Познышев С.В., Сверчков В., Селезнев М., Скорилкин Н.М., Слутский И.И., Соколова Н.В., Таганцев Н.С. и других.
Структура работы определена характером исследуемых в ней проблем. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
1. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ, РЕГУЛИРУЮЩЕГО ДОБРОВОЛЬНЫЙ ОТКАЗ ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
1.1. Добровольный отказ от преступления в русском праве и в дореволюционный период
Институт добровольного отказа имеет давнюю историю. В первых памятниках русского права, таких как Русская Правда, Псковская судная грамота, Соборное Уложение нормы о добровольном отказе четко регламентированы не было. В Воинском Артикуле уже предусматривалась возможность добровольного отказа от совершения преступления (например, отказ от завершения дуэли, уже сошедшимся в бою дуэлянтам) .
В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с аналогичным институтом, содержащемся в современном уголовном праве России.
Добровольный отказ в дореволюционном праве именовался покушением, оставленным по обстоятельствам, вне воли в деятельности виновного лежащим. Н.С. Таганцев по этому поводу писал: «Можно ли отличать покушение, оставленное по воле виновного, от покушения, прекращенного по причинам, вне воли лежащим, когда сама воля есть также продукт этой обстановки? Ответ на это должен быть утвердительный, все равно, будем ли мы вместе с индетерминистами допускать самопочинность проявления воли или же признаем закономерность всех ее актов. И в последнем случае мы будем отличать непосредственное воздействие окружающих условий, вызвавшее приостановку или прекращение данного события, и посредственное, предполагающее посредствующую деятельность нашего сознания и рассудка, благодаря коей влияние окружающей среды перерабатывается в мотивы деятельности» .
Таким образом, добровольно оставленное покушение предполагает по русскому уголовному праву сознательное изменение лицом начатой им деятельности. Отсюда получается два вывода: «во-первых, как для покушения вообще, так и для добровольной остановки необходима наличность умышленности, и покушение, не имевшее последствий благодаря небрежности или неловкости виновного, будет признаваться покушением, оставленным по обстоятельствам, от преступника не зависевшим; во-вторых, что так как все отличие понятия покушения, добровольно оставленного, от покушения, остановленного по обстоятельствам, от воли не зависевшим, сводится главным образом к различию посредственного и непосредственного влияния окружающих преступную деятельность условий, то понятно, что оба эти вида не только соприкасаются друг с другом, но и незаметно переходят один в другой, допуская в отдельных случаях разграничение только по чисто конкретным признакам. Поэтому судебная практика, как западная, так и наша (решения по делам Федорова, 68/194, и Рожнова, 71/1123), требует каждый раз точного установления причин остановки и, в случае решения дела с участием присяжных, предложения им особого вопроса, причем, как замечает Уголовный кассационный департамент Правительствующего Сената, если бы подобный вопрос не был предложен, то, основываясь на том, что всякое сомнение толкуется в пользу подсудимого, суд должен признавать покушение оставленным по воле виновного» .
Добровольная остановка могла происходить из весьма разнообразных побуждений; поэтому добровольной остановкой признавалась не только остановка из сознания неправоты или безнравственности совершаемого, из чувства раскаяния, из угрызений совести, из сожаления к жертве, благодаря ее мольбам, но и остановка из страха наказания, боязни поимки и даже из соображения о том, что преступное деяние выгоднее совершить в другое время, при других обстоятельствах, так как во всех этих случаях неизменным оставалось одно условие: преступная деятельность была остановлена по воле виновного.
«Мало того, - писал Н.С. Таганцев, - покушение при указанных условиях признается добровольно оставленным, хотя бы предпринятое виновным и само по себе было неосуществимо; таким образом, если лицо, поднесшее другому чашку кофе с предполагаемой отравой, не замечая, что оно перепутало чашки, и подавая ту, в которой нет отравы, одумывается и прекращает преступную деятельность, то учиненное им будет рассматриваться как покушение, добровольно оставленное.»
Это понятие добровольно оставленного покушения согласно дореволюционной уголовной доктрине заключает в себе предположение о прекращении деятельности навсегда или на более или менее продолжительное время; поэтому под него не может быть подводима простая приостановка деятельности ввиду изменения плана, когда осуществление преступного намерения продолжается; причем нельзя не заметить, что это различие остановки и приостановки может быть делаемо только на основании фактических условий данного дела, так как различие между этими понятиями скорее количественное, чем качественное .
Со стороны объективной, покушение добровольно оставленное предполагало деятельность еще не довершенную и оставленную. Здесь встает вопрос: можно ли говорить о такой остановке при так называемом оконченном покушении? Конечно, там, где виновный сделал все, что было нужно или что он считал нужным, уже нельзя говорить о добровольном прекращении деятельности; но это еще не устраняет возможности влияния изменения направления воли на юридическое свойство учиненного, так как тогда можно говорить о предотвращении преступных последствий деятельности или даже, при известных условиях, о невозобновлении преступной деятельности, оказавшейся неудачной и т. д. Одним словом, определяя покушение как недовершенное осуществление преступного умысла, мы можем, рядом с добровольно оставленным покушением, говорить о добровольно не довершенном преступном деянии.
Далее, и в том и в другом случае то, что было уже совершено или выполнено покушавшимся, может быть или само по себе преступно, или, безразличное само по себе, оно получает преступный характер только благодаря тому, что в нем проявилась преступная воля.
Другой вопрос, который рассматривался русскими учеными: какое значение имеет добровольная остановка покушения на наказуемость? «Покушение наказывается потому, что преступная воля, начавшая свое осуществление, представляет уже опасность для общества и требует кары; наказуемым является учиненное как начало осуществления преступного умысла; но при добровольно оставленном покушении злая воля исчезает, прекращается, а вместе с тем, очевидно, исчезает и юридическое основание наказуемости, и притом как с объективной, так и с субъективной стороны» .
Но и помимо этого основания нельзя не принять во внимание и соображений уголовной политики. Выполнение преступного деяния представляло несомненный вред для общества, а потому всякое усиление условий, могущих воспрепятствовать его окончанию, было выгодно для охраны правового порядка; в силу этого ненаказуемость добровольно прекращенной деятельности представляла несомненную выгоду. «Далее, добровольное прекращение преступной деятельности, иногда свидетельствует или же заставляет предполагать, что виновный доступен чувству раскаяния, жалости, угрызений совести, а государство не может игнорировать эти проявления человеческой природы, не может забывать, что возбуждение раскаяния составляет одно из желаемых последствий уголовной кары, оправдывая отчасти само существование наказания. Наконец, как справедливо замечает Росси, наказывая добровольно оставленное покушение, мы по необходимости будем применять наказание к крайне ограниченному числу случаев, так как при подобных условиях преступная воля не оставляет обыкновенно никаких внешних признаков, на основании которых можно было бы возбудить уголовное преследование» - указывал П.П. Пусторослев .
Эта безнаказанность не могла зависеть от мотивов остановки; так как большинство соображений, говорящих в пользу безнаказанности добровольно оставленного покушения, сохраняло свое значение и в тех случаях, когда причиной остановки был страх наказания, даже простой расчет, а с другой стороны, если для суда весьма часто было трудно решить, остановился ли виновный по своей воле или по посторонним причинам, то определение самих мотивов остановки представлялось, за малыми исключениями, почти невозможным, так как даже старание виновного загладить следы совершенного не свидетельствовало еще само по себе об его раскаянии.
«Такая безнаказанность добровольно оставленного покушения предполагает, разумеется, что выполненное покушавшимся само по себе не наказуемо; в противном случае, не отвечая за покушение, он будет наказан за то, что он уже сделал. Таким образом, сломавший замок на двери, с тем чтобы совершить кражу в квартире, а затем отказавшийся от своего намерения, будет тем не менее отвечать за повреждение чужого имущества; нанесший тяжкие удары с целью лишения жизни и отказавшийся от выполнения задуманного будет отвечать за побои или раны и т. д. Такая наказуемость, конечно, предполагает, что учиненное запрещено законом как самостоятельное деяние; если же оно обложено наказанием только как покушение или приготовление, то добровольная остановка устраняет возможность применения к виновному и этих постановлений о покушении или приготовлении. Виновный, купивший яд, приготовивший отраву, поднесший яд жертве, но затем по собственному почину прекративший задуманное, не отвечает ни за покушение на отравление, ни за приготовление к нему» - указывает Н.С.Таганцев .
Уложение 1845 г. в ст. 113 постановляло: «Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и покусившийся на оное остановился при том и по собственной воле не совершил преднамеренного, то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем приготовлении или покушении есть само по себе преступление, а не за то, которое он прежде был намерен совершить».
Из этого постановления видно, что закон имел в виду только остановку по собственному побуждению, безотносительно к вызвавшим ее мотивам. При этом безнаказанность покушения не устраняла ответственности за то, что было покушавшимся учинено преступного.
Закон говорил вообще о покушении, не касаясь вовсе различия покушения оконченного и неоконченного; но практика Уголовного кассационного департамента Сената (решения по делам Захарова, 68/815, Ивановой, 68/102) разрешила этот вопрос в том смысле, что при покушении оконченном, указанном в ст. 115, добровольная остановка не имеет никакого значения, так что и вопрос о ней не должен быть предлагаем присяжным .
Устав о наказаниях говорил общим образом, что покушение на проступок, остановленное по собственной воле подсудимого, не подлежит наказанию.
Действующее Уголовное уложение вносит в само понятие покушения то условие, чтобы преступное деяние не было довершено по обстоятельству, от воли виновного не зависевшему.
Таким образом, как говорит объяснительная записка к проекту, «не будет наказуемого покушения, во-первых, когда виновный остановился и по собственной воле не довершил умышленного, и, во-вторых, когда он своими усилиями и прежде раскрытия его поступка не допустил наступления тех преступных результатов, которые должны были произойти из его поступка и которые отнесены к законному составу преступления... При этом, конечно, в обоих случаях покушения, не наказуемого по добровольному его прекращению, предполагается, что то, что виновный уже сделал, не составляет самостоятельного преступного деяния. В Уложении 1845 г. это последнее условие было прямо выражено в законе; но редакционная комиссия полагала такое особое указание излишним, так как это положение раскрывается из самого определения покушения. Что касается устранения наступающего последствия, то действующее Уложение в Общей части вовсе не упоминает об этом, но нередко указывает на такую деятельность как на причину ненаказуемости или смягчения, ответственности в Особенной части, например при неосторожном общеопасном повреждении, присвоении, воровстве, мошенничестве» .
Особо в русском дореволюционном праве рассматривались вопросы влияния отказа соучастников на ответственность. «Вопрос этот аналогичен с отказом от задуманного деяния со стороны единичного преступника, но благодаря множеству участников значительно осложняется, а потому некоторые кодексы, в том числе и действующее Уложение, содержат по сему предмету особые правила, а именно, что соучастник, отказавшийся от участия в сообществе и принявший своевременно все зависевшие от него меры для предотвращения преступного деяния, освобождается от наказания, причем, как указано в объяснительной записке, к числу этих мер может быть относимо и донесение; с другой стороны, для безнаказанности достаточно, чтобы такие соучастники приняли все зависящие меры предупреждения, а не требуется, чтобы они действительно предупредили наступление задуманного» - отмечает Н.С. Таганцев .
Самая простейшая комбинация в этих случаях будет, конечно, та, когда от дальнейшей деятельности отказываются все соучастники, как физические, так и интеллектуальные. В этом случае все соучастники не отвечали за то, что они предполагали сделать, а наказывались за то, что уже они сделали, если, конечно, учиненное заключает в себе что-либо преступное. В тех же случаях, когда согласившиеся ограничились только составлением сообщества или шайки, а затем сообщество распалось, ответственность должна была прекращаться.
Более спорным и сложным представлялся вопрос об отказе отдельных соучастников. «Если отказался от предположенного физический исполнитель, так что дальнейшая деятельность прекратилась прежде, чем им было учинено что-либо преступное, то этот отказ освобождает от ответственности и других соучастников: вор пошел на кражу, но одумался и возвратился назад; можем ли мы тем не менее привлечь к ответственности и наказать человека, его подговорившего или доставившего ему отмычку? И если мы их накажем, то за что: за оконченную кражу или за покушение, и притом какое? Другое дело, если по отношению к данному деянию наказывается само составление заговора или шайки. Тогда, конечно, все соучастники отвечают за участие в таковом. Если же исполнителей было несколько, то отказ может иметь значение только по отношению к каждому из них в отдельности, и притом при наличности вышеприведенных условий, указанных в ст. 51. Но если отказавшийся исполнитель учинил уже покушение, но не подлежащее наказанию именно потому, что исполнитель добровольно прекратил дальнейшую деятельность? Вопрос несомненно представляется спорным: с одной стороны, то, что совершилось, представляется ненаказуемым, а участие в ненаказуемом деянии не может почитаться преступным; но, с другой стороны, причина этой безнаказанности заключается в особенных личных условиях исполнителя, а таковые не могут распространяться на других. Германский рейхсгерихт в решениях 13 января 1881 г. и 8 июня 1882 г. признал, что при этих условиях нет основания освобождать от ответственности соучастников, и я думаю, что такое разрешение вопроса представляется основательным» - писал Н.Д. Сергеевский .
Второй случай представлял отказ подстрекателя, если подстрекаемый, несмотря на это, исполнил преступление или пытался его исполнить.
«Если преступное деяние или наказуемое покушение на него уже совершилось, то, как бы ни было полно и искренно раскаяние подстрекателя, оно не может уничтожить его ответственности, а может только влиять на меру наказания, подобно тому как не уничтожает позднее раскаяние поджигателя или отравителя ответственности за учиненное ими.
Такой же вывод должен быть сделан и в том случае, когда подстрекатель раскаялся своевременно, но не употребил никаких мер, чтобы уничтожить последствия своего подговора, когда он оставался как бы пассивным зрителем совершающихся событий. В этом случае учиненное есть дело рук его; он направил исполнителя, и причинная связь его подговора и результата ничем не разрушена. Искренность его раскаяния есть только основание для снисхождения, но не для безнаказанности» .
Даже и в тех случаях, когда раскаявшийся подстрекатель сделал своевременно заявление полиции или жертве, но не принял никаких мер для устранения последствий подговора, он мог рассчитывать на снисхождение, но не на безнаказанность.
Но обстоятельства изменяются, если подстрекатель употребил, хотя и бесполезно, все усилия для уничтожения результатов своего подговора.
О влиянии отказа пособников на наказуемость шла речь только тогда, когда отказ являлся своевременным по отношению к совершению преступления, хотя бы их личная деятельность уже и была окончена; поэтому лицо, давшее, например, указание об удобном времени для выполнения преступного деяния или доставившее нож для убийства и затем одумавшееся, может еще, при известных условиях, ссылаться в свое оправдание на это изменение воли. Если его раскаяние было вполне искренно, но ни в чем активно не выразилось, то и он, подобно подстрекателю, могло только рассчитывать на снисхождение, а если он сделал своевременное заявление полиции или старался предупредить выполнение всеми зависящими от него средствами, то мог быть признан и совершенно ненаказуемым.
Уложение о наказаниях 1845 г. содержало ряд постановлений о влиянии отказа от выполнения задуманного соучастников как всех сообща (ст. 122), так и отдельных лиц (ст. 118—121). В первом случае, если все согласившиеся отступили от своего намерения по собственной воле и прежде всякого на задуманное покушения, то они освобождались от наказания, за исключением тех преступлений, при которых по закону наказывается один умысел, но они могли быть отданы под надзор полиции. Во втором — зачинщики, если они отказались от задуманного, но не приняли мер для предупреждения оного и не донесли о том начальству, наказывались одной степенью ниже; такое же уменьшение допускалось и для подговорщиков, если они и старались остановить приведение умысла в исполнение, но не донесли начальству; сообщники же, отказавшиеся от участия, но не донесшие, наказывались двумя и даже тремя степенями ниже, и, наконец, пособники (ст. 123) в этих случаях наказывались только за недонесение. Таким образом, несмотря на эти подробные правила, оставалось неизвестным, как же поступать с теми (кроме подговорщиков), которые приняли меры к предотвращению задуманного, но не донесли, или с теми, которые донесли начальству, но не приняли мер. По смыслу закона, казалось бы, последние освобождались от ответственности, хотя такое толкование было несогласно с правилами о наказуемости пособников. Кроме того, самый основной принцип Уложения, по коему основанием безответственности является не стремление соучастников загладить последствия своей деятельности, а своевременное донесение, представляется едва ли правильным. Еще Екатерина в Наказе (ст. 203) говорила: «Некоторые правительства освобождают от наказания сообщника великого преступления, донесшего
……………………………………………………………………..
……………………………………………………………………..
……………………………………………………………………..
---------
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подведем итог проведенному исследованию, сформулировав следующие обобщающие выводы.
Правовое значение добровольного отказа состоит прежде всего в том, что он является особым обстоятельством, исключающим уголовную ответственность за предварительную преступную деятельность.
По своей правовой природе добровольный отказ является основанием, полностью устраняющим уголовную ответственность субъекта за начатое им преступное посягательство. Фактически при нем лицо, начавшее преступление, но затем по своей воле не завершающее его, не доводящее его до конца, освобождается от уголовной ответственности. При добровольном отказе всегда отсутствует состав преступления.
Из закона вытекают два обязательных признака добровольного отказа. Добровольный отказ осуществляется лицом по собственной воле (добровольно), когда реально существует возможность беспрепятственного доведения преступления до конца и лицо должно окончательно отказаться от осуществления задуманного преступления.
Добровольный отказ налицо только в тех случаях, когда субъект сознавал реальную возможность совершения преступления и от посягательства или его завершения он отказывается по своей воле. Если лицо вынуждено отказаться от задуманного в силу объективной невозможности совершения преступления, добровольный отказ исключается. При добровольном отказе лицо само проявляет инициативу по прекращению посягательства. При этом оно может руководствоваться различными мотивами: жалость к потерпевшему, раскаяние, страх перед наказанием, боязнь огласки, неуверенность в возможности успешного сокрытия преступления. Главное - то, что эти мотивы обусловливают прекращение преступного посягательства, объективно способствуют предупреждению совершения преступления и служат движущей силой, стимулирующей лицо к позитивному, с точки зрения уголовного закона, поведению. Здесь отпадение общественной опасности содеянного в конечном счете предопределяет утрату и признаков конкретного состава преступления.
Окончательность отказа означает, что лицо целиком, безвозвратно отказалось от продолжения посягательства, достижения преступного последствия. Отказ от повторения посягательства не образует добровольного отказа, так как лицо уже выполнило его в первый раз. Поэтому нет добровольного отказа, если после неудачного выстрела при убийстве лицо отказывается от повторного выстрела.
Добровольный отказ от совершения преступления может быть реализован только до окончания преступления, т.е. при приготовлении и покушении. В приготовлении добровольный отказ возможен как в активной (уничтожение орудия преступления), так и в пассивной форме (отказ от готовящегося преступления).
При покушении добровольный отказ возможен до тех пор, пока развитие событий находится под контролем лица. В неоконченном покушении субъект может не выполнять оставшихся, не реализованных им действий. В оконченном покушении добровольный отказ возможен только в редких случаях, когда между совершенными субъектом действиями и наступающими в результате преступными последствиями имеется разрыв во времени, в течение которого субъект сохраняет контроль над развитием событий и еще может предотвратить наступление преступного последствия. Добровольный отказ в последнем случае предполагает только активное поведение лица.
Добровольный отказ следует разграничивать с деятельным раскаянием. Последнее обычно связано с тем, что после совершения преступления лицо добровольно явилось в органы власти с повинной, активно способствовало раскрытию преступления, возместило причиненный ущерб либо каким-то иным образом загладило нанесенный преступлением ущерб. В отличие от деятельного раскаяния в добровольном отказе отсутствует общественно опасное посягательство на объект, в содеянном нет признаков преступления, что исключает уголовную ответственность. Деятельное раскаяние связано с привлечением к уголовной ответственности.
Добровольный отказ возможен как в активной, так и в пассивной форме до момента юридического окончания преступления. Деятельное раскаяние совершается после момента окончания преступления и реализуется только в активной форме. Отличие можно усмотреть и по мотивам. Если мотивы добровольного отказа - это жалость к потерпевшему, боязнь наказания и др., то мотивы деятельного раскаяния связаны с сожалением о совершенном преступлении, со стремлением устранить или уменьшить причиненный вред.
В процессе исследования были выявлены следующие проблемы правового регулирования института добровольного отказа от преступления и разработаны направления по их разрешению. Так:
1. Проблем теоретического характера при применении института добровольного отказа от преступления также остается множество, в работе это было проиллюстрировано это на примере соотношении определений добровольного отказа, сформулированных, с одной стороны, в примечании к статье 205 УК РФ и, с другой - в ст. 31 УК. Охарактеризованные отличия в их совокупности позволяют сделать вывод о явной предпочтительности добровольного отказа, сформулированного в ст. 31 УК, по сравнению с определенным в примеч. к ст. 205 и внести предложение об исключении названного примечания из УК РФ.
2. Предлагается изложить примечание к ст. 126 УК более четко: «Лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности за данное преступление. Оно подлежит уголовной ответственности лишь за деяние, содержащее состав иного преступления».
3. Предлагается в ст. 31 УК РФ ч. 3 исключить, а ч. 2 дополнить новым предложением: «В этом случае оно подлежит уголовной ответственности лишь за деяние, содержащее состав иного преступления».
Аналогичные изменения целесообразно внести и в примечания к ст. ст. 205, 206, 222, 223, 275 УК РФ.
Таким образом, вышеназванные предложения и рекомендации, будут способствовать устранению проблем правового регулирования института добровольного отказа от преступления.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Нормативные акты
1. Конституция РФ принята на всенародном голосовании 12.12.1993 г. // Российская газета. – 25.12.1993. - № 237.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 30.12.2006 г.) // СЗ РФ. - 17.06.1996. - № 25. - Ст. 2954.
3. Уголовный кодекс РСФСР, утв. ВС РСФСР 27.10.1960 г. // Свод законов РСФСР. - Т. 8. – С. 497.
4. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. // СУ РСФСР. - 1926. - № 9. - Ст. 84.
5. Уголовный кодекс РСФСР, утв. ВЦИК, СНК РСФСР 01.06.1922 г. / Российское законодательство X-XX веков. - Т. 4.
Материалы практики
6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса РФ» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2004. - № 8.
7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. - № 3.
8. Архив суда общей юрисдикции Калининского района г. Новосибирска за 2007 г. Дело № 1- 45/07; № 1 – 165/07; № 1 – 216/07.
9. Архив суда общей юрисдикции Калининского района г. Новосибирска за 2006 г. Дело № 1- 340/06; № 1- 509/06; № 1- 320/06; № 1 – 634/06.
10. Архив суда общей юрисдикции Калининского района г. Новосибирска за 2005 г. Дело № 1- 120/05; № 1- 492/05. № 1- 777/05; № 1- 298/05; № 1-333/05; № 1 - 511/05; № 1 - 385/05.
11. Архив суда общей юрисдикции Калининского района г. Новосибирска за 2004 г. Дело № 1- 265/04; № 1 – 222/04; № 1-129/04
12. Архив суда общей юрисдикции Калининского района г. Новосибирска за 2003 г. Дело № 1-520/2003.
Научная и учебная литература
13. Вырастайкин В. Добровольный отказ от преступления и явка с повинной // Российская юстиция. – 2001. - № 9.
14. Григорьев В.А Соучастие в преступлении по уголовному праву РФ. – Уфа, 1999.
15. Гринь М., Клюев А. Отказ от повторной попытки совершения деяния не свидетельствует о добровольном отказе от преступления // Российская юстиция. – 2003. - № 1.
16. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления // Советское уголовное право. Часть Общая. - М., 1969.
17. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. – М., 1951.
18. Дядько Д.Е. Добровольный отказ от совершения преступления по советскому уголовному праву: Автореф. диссер. к.ю.н
|
